Танки в Зимней войне - Страница 20

Командир 35-й легкотанковой бригады полковник Кашуба:

…Бой был особенно свирепый — наши танки впервые наткнулись на железобетонные укрепления. Это был артиллерийский и танковый бой. Описать его очень трудно. В гражданскую войну я видел огневые налеты, но такой красочной картины, как бой танков с огневыми укрепленными точками, не видал. Это в высшей степени эффектное зрелище: мощь огня, канонада, залпы пушек и танков. Похоже, что танки по команде бьют залпом и огневые точки отвечают так же. Все дышит, все в огне. Отблеск огня светлокрасного цвета. Вперемежку с артиллерийской стрельбой работают пулеметы, издавая свой характерный звук «тэ-тэ-тэ…»

И когда смотришь со стороны, то видишь, что все танки стоят перед каменными надолбами, и как бы огрызаются.

Вылез я из танка и приказал командиру танковой роты растаскивать надолбы цепями. Командир этот был старший лейтенант Кулабухов, ныне Герой Советского Союза. Отойдя от него, я пошел просить помощи у пехоты. А бой идет. Работают вражеские минометы. Разрыв за разрывом. Подошел я к пехоте, прошу помочь. А в это время смотрю — наши два танка уже на той стороне. Кричу пехоте: «Вперед! За Родину! За Сталина!». Сам бросился вперед, пехота за мной.

И вдруг меня что-то ударило. Чувствую резкий толчок, подбросило меня, и я упал.

Сознания, однако, не потерял. Видел, что бой продолжается. Видел, как подошел еще один танк и наши вклинились в линию укреплений противника, а несколько танков даже проскочили — за линию укреплений. Тогда я собой занялся. Наложил себе жгут и стал кричать. Подбежал пехотинец. В этот момент я увидел один из своих танков. Попросил пехотинца позвать его, чтобы он подъехал ко мне. Танк подъехал. Вылез техник первого ранга Разин и, увидев меня в таком состоянии, чуть не заплакал. Вылез и механик-водитель. Стали они меня поднимать, а поднять не могут, потому что во мне было тогда весу сто килограммов. Я сам ребятам помог, за гусеницу ухватился и взобрался на танк.

Стали мы отходить, а в это время все бьют. В укрепрайоне каждая сосна имеет свой ориентир. Я чувствую, что если мы замешкаемся, то нас подобьют, тороплю:

— Давай скорей.

Но ничего, проскочили. Вывез меня Разин. Впоследствии наши называли это место «Опушкой смерти», потому что все точки там были пристреляны. Укрепленный район виден здесь только тогда, когда близко подойдешь, а противник видит тебя на расстоянии пяти-шести километров. Он лесочек подчистит и видит все, а у тебя такое впечатление получается ложное, будто бы ты на опушке леса укрылся.

Но стоит тебе появиться на этой опушке, как тебя начинают буквально гвоздить.

Донесение о наличии танков в 91-м отдельном танковом батальоне на 18 декабря 1939 года:

состояние батальона на 18.12.1939 по сравнению с 17.12.1939 выглядит следующим образом. Танков боеспособных и готовых идти в бой 12 штук к утру 19.12.1939 силами экипажа, и РВБ, которая развернула свою работу, будет восстановлено 8 танков таким образом, боеспособных танков будет 21 (плюс танк делегата связи). Из 8 танков, оставленных на поле боя, 18.12.1939 не удалось эвакуировать ни одного, два танка требуют капитального ремонта.

В личном составе изменений по данному донесению от 17.12.1939 нет. Связь с командиром 123 сд установлена, последний заявил, что приводите матчасть в порядок.

Личный состав принимал горячую пищу два раза. Машины горючим и боеприпасами заправлены полностью. Батальон в бою не участвовал так как противник своим огнем сорвал общую атаку.

Командир 91-го отб капитан Яковлев.

Комиссар 91-го отб в/т I ранга Алексеев.

Начштаба батальона ст. лейтенант (неразборчиво).

Танкисты 112-го отдельного танкового батальона потеряли 4 Т-26 подбитыми и 2 сгоревшими. 4 БХМ-3 из 37-й роты боевого обеспечения были подбиты.

Что же в это время происходило с танкистами полковника Баранова, готовыми войти в прорыв? Уже в 13.00 17 декабря на исходные позиции 9-го отдельного танкового батальона прибыл командующий 10-м танковым корпусом комдив Романенко и приказал немедленно двигаться в прорыв. По его данным, 1-я легкотанковая бригада уже входила в прорыв, сделанный 123-й стрелковой дивизией.

В 15.00 9-й отдельный танковый батальон двинулся вперед. Прорыва не оказалось. Батальон дошел до первой линии надолбов, преодолеть их не смог и остановился. Здесь от прямого попадания сгорел огнеметный танк из 8-й роты боевого обеспечения. Механик-водитель погиб. При возвращении из атаки танков Т-28 один из них наехал на БТ-7 из 205-го разведывательного батальона и вывел его из строя (судя по всему, это был Т-28 воентехника А. А. Саманцера, чьи воспоминания мы приводили выше).

18 декабря танки 13-й легкотанковой бригады полковника Баранова все еще стояли на исходных позициях — советское командование все же надеялось на прорыв финской обороны и ввод в бой подвижных частей. Однако танки выстроились в боевой порядок слишком близко к линии обороны и оказались на виду у артиллерийских разведчиков. В результате финны открыли по танкам ураганный артиллерийский огонь, и те понесли потери уже на исходных позициях. По советским данным, сгорело 2 и было подбито 8 танков, по финским данным, им удалось вывести из строя 12 танков из 68. Было убито 6 танкистов, ранено 12.

Подбитые Т-26 35-й легкотанковой бригады (АСКМ).

Воентехник 2-го ранга Саманцер:

11. 00 начало атаки. Противник по какому то случаю узнал о времени нашего наступления и ровно в 11.00 открыл сильный арт огонь по пункту нашего сосредоточения. Атака была сорвана. Легкие танки стоящие впереди нас повернули обратно мы попытались их остановить, но напрасно легкие танки ушли обратно.